Правом запретить определенные художественные произведения, возможно, наделят суд Грузии. Соответствующую законодательную инициативу разработали представители парламентского большинства Эка Беселия и Леван Гогичаишвили.
Авторы инициативы убеждены: она призвана защитить людей искусства. По большому счету статья аналогичного содержания существовала с 1997 года в законе «О культуре». Правда, была своего рода «мертвой» нормой. В ней речь идет о том, что вмешательство в творческий процесс, цензура творческой деятельности недопустимы, как недопустимо наложение ареста и запрещение распространения произведений. Но есть и исключения: «... кроме тех случаев, когда это ущемляет права других людей и их законные интересы, разжигает национальную, этническую и расовую рознь, проповедует войну и насилие или пропагандирует порнографию». Схожий пункт есть и в пока еще действующей версии Конституции. А в новую редакцию внесено уточнение, согласно которому запрет возможен только с решения суда.
«Запрет распространения художественных произведений допустим только с решения суда, в случае если произведение ущемляет чьи-либо права».
Таким образом, говорит один из авторов законопроекта Леван Гогичаишвили, цель их инициативы состоит в том, чтобы гармонизировать законодательство в соответствии с новой версией Конституции. Основной акцент он делает на то, что теперь запретить распространение определенного произведения сможет только суд:
«Старая система допускала самые разные интерпретации, давала возможность всем трем ветвям власти принимать решение – исполнительной, законодательной и суду. Согласно нашей инициативе, это станет прерогативой исключительно последнего. Соответственно, никто по своему усмотрению не сможет использовать это право для того, чтобы ограничить чью-либо свободу самовыражения».
Между тем юрист Ассоциации молодых юристов Георгий Гоциридзе полагает, что с 1997 года статья ни разу не была использована именно потому, что не был определен орган, уполномоченный принимать подобные решения. Он склонен полагать, что свобода самовыражения авторов может быть ущемлена в определенных случаях. Во избежание этого суд должен руководствоваться одним единственным критерием, т.н. тестом прямой угрозы, говорит Георгий Гоциридзе:
«Суд может иметь право запретить то или иное произведение только в том случае, если он сможет быть уверен в том, что оно является призывом к насилию, а угроза совершения этого насилия – прямая и реальная».
Определенные сомнения относительно инициативы и того, как ее будут трактовать, есть и у Георгия Берая, представляющего Институт развития свободы информации:
«Какой смысл вложил автор в произведение и то, как это понимает аудитория, – это достаточно сложный вопрос. Несколько лет назад волну протеста вызвала картина Лии Уклеба, на которой Богородица изображена с оружием у виска. В то же время сам автор объяснила смысл картины очень по-христиански, как мне кажется. По ее словам, мы представляем такое общество сегодня, что Спаситель бы не родился, Богородица бы отказалась от этого. Этот пример показывает, насколько сложно трактовать содержание того или иного произведения, а потом решать, является ли это разжиганием той или иной розни».
Киновед Тео Хатиашвили видит тревожные сигналы в данном процессе:
«Каждое произведение, которое, скажем так, не является стерильным, может попасть под статью. Авторы законопроекта говорят, что это, мол, не так просто, что это будет решать суд. Но как суд будет выносить решение относительно фильма или литературного произведения? Да, подобные прецеденты были – практически все фильмы Пазолини прошли судебные процессы, но в конечном счете они закончились в пользу фильма, Пазолини признавали великим режиссером. Но у меня нет доверия к грузинскому суду».
Все это лишь вызывает подозрения, что в определенных случаях закон может быть использован против «неугодных». «Придворных художников» никто не тронет, говорит Тео Хатиашвили, но инициатива может стать инструментом для запугивания критично настроенных авторов.
